мы прорвались сквозь слой облаков, нависших над океаном… Перед моими глазами мелькнула ослепительно белая пена, лицо обдало солеными брызгами — и мы погрузились в ревущую клокочущую морскую пучину.

Гибель Эрауэка

Зеленый мотоциклет с головокружительной быстротой пошел ко дну, погружаясь в безмолвные, вечно спокойные глуби океана. Однако меня спасла счастливая случайность. При падении мотоциклет с такой силой ударился о поверхность воды, что ремни, которыми я был прикреплен к машине, лопнули, и я очутился на свободе. Оглушенный ужасным ударом, полученным при падении, я в первое мгновение потерял сознание. Однако когда соленая едкая вода начала набираться мне в рот, я невольно пришел в себя, и во мне пробудился инстинкт самосохранения. Я погружался все глубже в соленые пучины. Наконец, я коснулся ногами какого-то твердого предмета, по-видимому, подводной скалы, и начал медленно подниматься. Я задыхался, захлебываясь соленой водой, кровь отчаянно стучала в висках, сознание мутилось. Через несколько мгновений я услыхал над собой рев бури и понял, что приближаюсь к поверхности океана. Затем я очутился во власти яростно клокочущих волн и вступил в свирепую борьбу со стихией. С мужеством отчаяния я рассекал водные громады, вздымавшиеся со всех сторон. Пережить столько смертельных опасностей, облететь всю Солнечную систему, и все это для того, чтобы погибнуть в самый момент возвращения на Землю! Нет, это было бы чересчур бессмысленно! Стиснув зубы, напрягши последние силы, я боролся за жизнь. Однако вскоре мне пришлось испытать нападение нового ужасного врага. Я был схвачен электрическим скатом. Адская боль пронизала все мое тело. Судорожно извиваясь, я старался скинуть с себя морское чудовище. Я считал себя уже погибшим, когда внезапно увидел вблизи от себя гладкую черную скалу, поднимавшуюся над мутными волнами океана. Я направился к скале, отчаянно работая руками и ногами. Через несколько мгновений я к ней подплыл и начал взбираться на ее скользкую поверхность. Только когда я поднялся над водой, ужасное животное отпустило меня. Я напрягал последние остатки сил, судорожно цепляясь за каждый выступ скалы. Кажется, никогда в жизни мне не приходилось делать таких отчаянных усилий. Свирепые волны обдавали меня соленой пеной и, казалось, старались утянуть назад в водную бездну.

Наконец мне каким-то чудом удалось вскарабкаться на острый хребет скалы.

Каково же было мое изумление, когда я увидел перед собой Эрауэка, спокойно сидевшего на скале и занятого своими чертежами. Вода стекала ручьями со жреца науки, и вид у него был самый плачевный. Однако, не обращая внимания на рев бури, на все неудобства своего положения, он с непоколебимым спокойствием продолжал свои ученые занятия. Несчастный случай снова отдавал меня во власть моему мучителю. Напрасно я вел борьбу с волнами, яростно борясь за жизнь! Снова очутился я в положении приговоренного к смерти. Однако я был чересчур измучен, чтобы остро реагировать на свое несчастье. Не успел я вымолвить и слова, как свалился на камень и погрузился в тяжелое забытье.

Когда я проснулся, солнце высоко стояло в небесной лазури. Каким прекрасным и благостным показалось мне небо Земли после пламенно-алого безжалостного марсианского неба! Я поглядел на море. Оно было спокойно; легкая зыбь еле вздымала его сонную поверхность. Оглядевшись, я обнаружил, что нахожусь на крохотном островке. Кругом, насколько мог охватить глаз, простирались немые мерцающие воды океана. Итак, мы с Эрауэком оказались невольными пленниками на необитаемом острове. Какая странная прихоть судьбы! Я не имел представления о том, где именно мы могли находиться. Подобно Робинзону и Пятнице, мы оказались заброшенными на одинокий остров, где нас ждала почти неминуемая гибель. Казалось, из создавшегося положения не было выхода. Трудно было рассчитывать, что мимо нас проплывет какое-нибудь судно. Если бы даже нас и подобрали моряки, в этом было бы мало хорошего. Вероятно, меня приняли бы за умалишенного. В самом деле, вид у меня был достаточно ужасный: разросшаяся борода придавала мне сходство со старым морским волком, а нанесенные муравьями раны до неузнаваемости изуродовали лицо. Кто бы поверил моим фантастическим рассказам? Я с ужасом подумал о том, какую страшную схватку пришлось бы выдержать матросам с Эрауэком. Сколько людей погибло бы в напрасной борьбе с марсианином! Дорого пришлось бы заплатить нашим спасителям за свое великодушие! Я представил себе, какую сенсацию вызвало бы это своеобразное морское сражение в нашей прессе. Чудовищный муравей, найденный на скале среди океана! Затем я вспомнил о нелепом мотоциклете, похороненном где-то глубоко на дне океана. Изумительная машина, облетевшая всю Солнечную систему, была навсегда потеряна для человечества. Она будет пребывать на дне морском вплоть до того дня, когда море отдаст своих мертвецов.

Я поглядел на своего спутника. Огромное насекомое, казалось, не отдавало себе отчета в своем ужасном положении. Оно сидело на скале, погруженное в свои вычисления, не обращая на меня ни малейшего внимания. Листы его рукописи, тщательно разостланные на камне, сушились на солнце. Прошло несколько часов, прежде чем Эрауэк заговорил со мной.

— Ваша планета, друг Ох, — сказал он, — создана для того, чтобы сделаться пристанищем настоящей культуры.

Я спросил муравья, когда он успел собрать все необходимые ему сведения о нашей планете.

— Я уже выяснил то, что меня интересовало, — отвечал он. — На Астране много воды; планета отличается приятным, хотя и несколько жарким климатом. Цвет неба представляется мне несколько странным, однако к нему можно привыкнуть. Я вернусь на Айзоту, — сказал Эрауэк, — и сообщу о количестве воды на Астране. Не сомневаюсь, что через несколько месяцев они явятся сюда для организации доставки воды на Айзоту.

Я расхохотался и крикнул насекомому:

— Вы никогда не вернетесь на Айзоту! Машина, на которой мы прилетели, лежит на дне океана. Вы останетесь на Астране до конца своих дней!

Насекомое невольно вздрогнуло. Однако оно быстро овладело собой.

— Нашим астрономам, — сказало оно, — хорошо известно, в какой день мы должны были прибыть на Айзоту. В случае, если я не вернусь к определенному сроку, они пошлют за мной отряд муравьев.

Мной овладело мрачное отчаяние. Я вновь был во власти ужасного насекомого. Марсианам была чужда жалость. Внезапно я вспомнил, что незадолго до падения зеленой машины в воду посоветовал Эрауэку выпрыгнуть из аппарата. Если бы не этот неожиданный взрыв гуманности с моей стороны, насекомое давно лежало бы на морском дне вместе с зеленой машиной, и